Когда Света Пичужкина мне позвонила в начале мая 2010, я не знал, что эта история затянется не просто на несколько лет, а вовлечет прямо-таки нескольких человек из моего окружения, включая, например, Кирилла Сафронова, на которого впоследствии я переложу задачу.
Света познакомила меня с Андреем Бурмистровым — медиком и предпринимателем, который впоследствии мне станет другом, а я — стану «крестным отцом» одного из его детей.
Андрей занимался поставками из Польши шведского медоборудования для физической реабилитации — соответственно, нужно было научить людей в России им пользоваться.
Пригласили из Катовиц из Академии Выхованя Физичнэго Мирослава Кокоша, — с которым мы тоже подружимся. Меня попросили помочь с польским.
Но я, как заправский препод-лодырь и ни разу не переводчик, предпочел Мирека обучить русскому (благо в школе что-то было у него), чем бегать за ним по пятам.
Пока же я складываю свой самокатик, встречая ребят в казанском Кремле (я был одним из первых взрослых, кто в Москве встал на самокат; в Казани так вообще на меня смотрели как на иноплатетянина), — и щурюсь на солнце.
А еще меня спаивают, тренируют на Редкорде, одевают в татарскую тюбетейку, а Вахтанг Прохоров (именно к нему я поеду в гости в Белгород в 2012) делает мне массаж.
Фотоподборка интересна тем, что здесь видна Казань еще не до конца порушенная, с одной стороны, и не совсем причесанная перед Универсиадой, с другой.
Во дворе конструктивистского дома на последних двух фотках в декабре 2006 состоялась наша последняя беседа с Севой Жаровым, после которой мы молчали всю дорогу в поезде и разошлись своими тропами на следующее утро у вокзала.
Казань с медиками
Когда Света Пичужкина мне позвонила в начале мая 2010, я не знал, что эта история затянется не просто на несколько лет, а вовлечет прямо-таки нескольких человек из моего окружения, включая, например, Кирилла Сафронова, на которого впоследствии я переложу задачу.
Света познакомила меня с Андреем Бурмистровым — медиком и предпринимателем, который впоследствии мне станет другом, а я — стану «крестным отцом» одного из его детей.
Андрей занимался поставками из Польши шведского медоборудования для физической реабилитации — соответственно, нужно было научить людей в России им пользоваться.
Пригласили из Катовиц из Академии Выхованя Физичнэго Мирослава Кокоша, — с которым мы тоже подружимся. Меня попросили помочь с польским.
Но я, как заправский препод-лодырь и ни разу не переводчик, предпочел Мирека обучить русскому (благо в школе что-то было у него), чем бегать за ним по пятам.
Пока же я складываю свой самокатик, встречая ребят в казанском Кремле (я был одним из первых взрослых, кто в Москве встал на самокат; в Казани так вообще на меня смотрели как на иноплатетянина), — и щурюсь на солнце.
А еще меня спаивают, тренируют на Редкорде, одевают в татарскую тюбетейку, а Вахтанг Прохоров (именно к нему я поеду в гости в Белгород в 2012) делает мне массаж.
Фотоподборка интересна тем, что здесь видна Казань еще не до конца порушенная, с одной стороны, и не совсем причесанная перед Универсиадой, с другой.
Во дворе конструктивистского дома на последних двух фотках в декабре 2006 состоялась наша последняя беседа с Севой Жаровым, после которой мы молчали всю дорогу в поезде и разошлись своими тропами на следующее утро у вокзала.
2 June 2010. — Kazan (Russia)
Опубликовано в Commented Archive