Игра — Pompeii

Киму Адамейко

DRAMATIS PERSONÆ

Взрослый Человек

Полицейский

Человек в Строгом Костюме

Крысиный Туз, или Человек Без Лица

Мышиный Валет, слуга (без слов)

Двойной Мышиный Валет, слуга (без слов)

Предполагаемое место съёмок – Люблино (Москва).

Тихая площадка во дворике, заваленном грязным песком, перемешанным с окурками, конфетными фантиками. Сама площадка пустынна: на ней только ржавые качели (на переднем плане) и песочница (не очень акцентирована вдалеке). Недалеко от качелей растёт дерево, уже подёрнувшееся первой жёлтой листвой. На ветке неподвижно сидит чёрная ворона. Глаза её пару раз проблёскивают при колыхании листвы, пропускающей лучи солнца.

На качелях медленно раскачивается Взрослый Человек. Качели скрипят, и всё вроде бы на своих местах, но давят пустынность места в должный быть оживлённым час, отсутствие щебетания птиц и странное скрипение, которое не соответствует движению полозьев туда и обратно: то высота звука меняется на середине колебания полоза, то продолжается на той же ноте при возвращении раскачивания.

Сначала это создаёт дискомфорт режиссёрского недосмотра, однако постепенно расслоение становится всё более очевидным: на одно движение полоза вперёд приходится два-три скрипа, и это неестественное качание продолжается долго.

Потом Человек отталкивается, и качели двигаются с чуть большей амплитудой, чуть быстрее, но – всё с той же скоростью скрипа. Ворона внезапно гулко падает замертво с ветки и скрывается в густой траве. Человек задумчиво ногой останавливает качели.

Подходит Полицейский.

Полицейский. Что вы делаете на детской площадке?

Человек. Разве я кому-то мешаю, кроме падающих ворон?

Полицейский. С каких пор представителю власти отвечают сидя и вопросом на вопрос?

Человек. Но почему на мой вопрос не отвечаете и вы?

Полицейский. Потому что свой я задал первым. И потому что я – представитель власти!

Человек. Ну вот видите: это же несложно – отвечать на вопросы, правда?

Полицейский. Вы смеете издеваться? Отвечайте прежде всего на мои вопросы!

Человек. Теперь-то отвечу, что уж там. (Усмехается.) Вы-то сделали одолжение!

Полицейский. Я жду. Что вы делаете здесь – на детской площадке?

Человек. Как вам сказать… Вот что делают подростки в клубах и борделях?

Полицейский. Опять вопрос? Кажется, это я – жду ответа. И какое подростки к вам имеют отношение? Вы если и дитя, то великовозрастное. Должны бы уже давно повзрослеть.

Человек. Вот именно. Но теперь я хочу немного подетелеть. А в борделях и клубах уже давно не делают того, что вон те дети – вон в той песочнице! (Указывает на песочницу, и она проступает отчётливее.)

Полицейский (оборачивается). Какие дети?! Там никого нет!

Человек. Это вам только так кажется.

Полицейский. Вы пьяны?

Человек. Трезвее вас.

Полицейский. Выясним в отделении. Ребята наши любят порасспрошать, потешиться, позабавиться с такими, как ты. Вставай. Сейчас всё-всё выясним.

Человек. Нечего выяснять. Я просто не учился в ваших университетах. Знаю грошовую цену всему, что навязано вашим взрослеющим!

Человек встаёт.

Полицейский. Ваши документы!

Человек. Угомонитесь, ретивый вы мой. Будут вам и документы, и аргументы. Куда я от вас убегу? А вот песочница – это интересно. Пойдёмте к детям?

Полицейский пытается поймать Человека за рукав, но нагоняет его только возле песочницы.

Полицейский. Вы пройдёте со мной и покажете документы!

Человек. Да вот они – все ваши документы… и документация… на всё человечество сразу. (Загадочно.) Что-нибудь видите?

Полицейский. Что я должен видеть? Может, вместо песка – град вавилонский прикажете… гробницы… колесницы?

Человек. Да копните рукой – чего бояться?

Полицейский. В отделении копнём тебе по самое не могу!

Человек (умиротворяюще). И в отделение сходим. Обещаю. Только зачерпните. Да не озирайтесь! Никто не увидит, а и увидят, так осудят не строже, чем за абсент во время последней ночной смены.

Полицейский вздрагивает и в испуге от осведомлённости незнакомца зачёрпывает рукой песок. Присаживается на корточки, ворошит. Вдруг рука застывает. Полицейский вытягивает из песка игрушку в форме прямоугольного бруска с выемкой, который напоминает гробничку-катафалк. Застывает на секунду. Шуршит рукой ещё. Достаёт пирамидку в виде зиккурата. Невольно ставит одно рядом с другим. Камера выхватывает это крупным планом. Создаётся впечатление, что действительно на песке выросла гробница и катафалк рядом с ней.

Полицейский. Пирамидка… как в школе учили – гробница фараона… что ли… катафалк… (Подкатывает катафалк ближе к гробнице. Снова роется в песке. Достаёт пластикового слоника, пару солдатиков. Выстраивает.) Город… Здесь шумит город… (Одёргивает себя.) Отставить этот бред! Это дети играли и забыли! Это бред!

Человек. Как же может быть бред, если вы сами сказали – город? Сами сказали – сами соорудили, значит – город!

Полицейский. А хочешь, я тебе сооружу пятнадцать суток?

Человек. Попробуй!

Человек бежит к кустам. Полицейский мчится за ним, спотыкается и падает на бугорок.

Предполагаемое место съёмок – Богородское кладбище в Преображенском (Москва).

Полицейский. Где я? Это не мой район ответственности!

Человек (прижимает Полицейского головой ближе к земле). Тихо. Головой не верти.

Полицейский. Убийство стража порядка кара…

Человек. Нужна твоя жизнь кому-то… Хомяк…

Полицейский. Что вы хотите?

Человек. Чтобы ты – именно ты продолжил отвечать на мои вопросы. Очень хочется узнать, какое имеешь право их задавать.

Полицейский. Я – полицейский. А кто – вы?

Человек. Скоро узнаешь… Ответь-ка. Что видишь?

Полицейский. Землю – что… земляной бугорок. Чего привязался?

Рука Полицейского нащупывает одуванчик, который в его руках медленно превращается в пластиковую хризантему. Нарастает мох. Тишина после его последних слов должна стать явно кладбищенской. Камера выхватывает ограды и покосившиеся кресты.

Полицейский. Буго… (Подскакивает. Пытается отряхнуться.)

Человек. Не правда ли, и птицы вдруг стали петь по-другому, и солнце закатное словно горчинкой улыбается?

Полицейский. Откуда на моём участке кладбище?!

Человек. Кладбище? Где? И как вы узнали, что это – кладбище?

Полицейский. Не кощунствуйте! Ограды, пластиковые цветы, памятники…

Человек. Странно. А в бугорке могилу не признали? Тут тлеет бабушка 1776 года рождения.

Полицейский. Чур меня!

Человек. Прекратите паясничать, страж порядка!

Полицейский. Я… как мог узнать, пока мне не сказали… не предупредили…

Человек. Я вроде молчал. Вы сами вскочили. Кто вам и что говорил?

Полицейский. Ограды же… памятники!

Человек. Они молчат.

Полицейский. Но они обозначают!

Человек. А бугорок, значит, не обозначает?

Полицейский. Лучше бы я вас не трогал на ваших качелях!

Молчание.

Человек. Идите сюда. А вот здесь – кладбище?

Подходят к бугорку, где виднеется только табличка с двумя именами без годов рождения и смерти.

Человек. Что делают здесь эти две женщины?

Полицейский (как бы в сторону). Вот пропасть… (Человеку.) Леж… э-э… Прорва! Лежат! Что ещё?

Человек. Значит, и пляж – кладбище? Всякий, кто лежит – мёртв? И, значит, чтобы обозначить смерть, всегда нужно ставить дату?

Полицейский. Но здесь же бугорок!

Человек. И что? Минуту назад за бугорком вы не признавали кладбище!

Полицейский. Отпустите меня!

Человек. Поздно!

Из-за могильного памятника выходит Человек в Строгом Костюме с чемоданом в руке и с похоронной лентой на лбу. Он монотонно декламирует стихотворение С. Пронина:

я уже не вернусь сквозь толщу метафор усталых

в то детство что полно вещей бесконечных и старых

может быть что-то останется где-то от нас но я не надеюсь

скоро время придет соберу чемодан и оденусь

скоро время придет и рассыплются замолкая

стихи на шипящие от короткого замыканья

не возвращается автор в свой дом и в кровать где не спится

не возвращается автор поскольку он сам себе снится

Полицейский в ужасе смотрит на проходящего Человека в Строгом Костюме. Тот исчезает за часовней на последних словах.

Полицейский. Пустите же меня!

Человек. После пары вопросов. Вы же хотели с меня два вопроса – теперь моя очередь.

Полицейский. Вы меня с ума уже свели дюжиной!

Человек. Кто вот это сейчас прошёл?

Полицейский. Гробокопатель! Лицедей! Мертвец восставший! Не знаю!

Человек. А как же у песочницы ты сразу уверял, что там никого и ничего нет?

Полицейский. Не знаю!

Человек. Так был ли древний город, который построили и уничтожили в песочнице дети?

Полицейский. Был! Нет, не был! Это я вытащил фигурки и построил сам! Это я сказал, что город, но я не знаю, что именно придумывали – они! Не знаю! Отпустите!

Черты перед глазами Полицейского расплываются, и он ползёт в полубеспамятстве за мусорный бак. Когда Человек заходит вслед за ним, за баком лежит только шуршащий пакет. Человек поднимает пакет и гулко бросает его в бак…

Предполагаемое место съёмок – «Зелёная лампа» в Банковском переулке (Санкт-Петербург).

…Гулкий звук того же падающего пакета продолжается по тёмной лестнице, ведущей вниз, под гнетущие своды. Стол. За столом – Крысиный Туз, или Человек Без Лица. Двое слуг, Мышиный и Двойной Мышиный Валеты, вводят Полицейского. Сзади идёт Взрослый Человек.

Взрослый Человек. Он играет.

Туз. Чудесно. Садись.

Полицейский. Я не играю!

В руке Туза появляется колода карт.

Туз. Как – не играешь? Ты что, всё знаешь? Умеешь отвечать на любые вопросы?

Туз тасует карты.

Туз. Путаешь песочницу и захоронения города, бугорок и могилу – а не играешь! Странно! Играют до тех пор, пока не научаются!

Слуги усаживают Полицейского за стол. Туз демонстрирует карты.

Туз. Здесь, как и положено, четыре масти. Масти простые – Хомяковые, Мышиные, Двойные Мышиные и Крысиные. Самые младшие, попадающие на раздатку столовых и полей боя в любых державах,– это Однолапы, Двухлапы, Трёхлапы и Хромые Четырёхлапы. Смотри – какой несчастный Мышиный Трёхлап! Смотри, он почти плачет! (Тасует.) Есть Валеты, Дамы и Короли. Видел – на кладбище? Могила в четыре роста? Видел мрамор – тяжелее, чем утащишь на Судном Дне? Это была Крысиная Дама. Одна знакомая. Ну и, конечно, Тузы. Из них самый младший – Хомяковый. Мышиный и Двойной Мышиный – эти чуть постарше. Самый старший – Крысиный. (Пауза.) Это я. (Пауза.) Догадываешься, кто ты?

Полицейский. Вы же по своим правилам тут играете, мне уж вряд ли приходится ждать, что назовут хотя бы валетом.

Туз. Да ты смышлён не по рангу и статусу!

Кидает перед Полицейским Хомякового Однолапа.

Туз. Ты! Вылитый ты!

Полицейский. Не сомневался. Выпускайте меня отсюда! У меня при себе оружие.

Туз. Ахаха! Оно не сможет здесь выстрелить.

Полицейский. Выпустите меня!

Туз. Выпустим. Партишкой перекинемся – и на все четыре стороны. Или сколько насчитаешь после игры со мной.

Полицейский. А если не сыграю?

Туз. Ты останешься в мешке на кладбище. Уверься: там уже начеку дюжина Крысиных Валетов. От тебя не останется ничего – раньше, чем приедет мусоровозка! Выбирай!

Полицейский. У меня есть выбор?

Туз. Ба! За один вечер – второе дельное замечание в точку! (Слугам.) Налейте ему питья и принесите еды!

Полицейский. Кто вы такие? По какому праву?

Туз. По тому же самому, по какому и ты с ребятами своими любишь порасспрошать, потешиться, позабавиться… с теми, чьи карты – ниже твоих.

Полицейский. Я полицейский!

Туз. Что это означает? У нас не понимают такого. Изъясняйся только в терминах нашей колоды!

Полицейский. Все понимают – вы только не понимаете.

Подходят Валеты с подносами.

Туз (Валетам). Свежую колоду. Лейте ему полный стакан. Режьте мясную закуску. Да разложите красиво. Чтоб не сомневался.

Валеты раскладывают мясо в виде могильного бугорка с крестом. На сам бугорок, как букет, кладут листок клевера. Крысиный Туз мечет карты: Полицейский их получает открытыми, Туз себе кладёт закрытыми, рубашками кверху. Перед Полицейским появляются пять карт: Хомяковые Двухлап, Трёхлап и Валет; Мышиные Трёхлап и Хромоногий Четырёхлап.

Полицейский. И смысл играть, если мне отобрана заведомо шваль – да в открытую?

Туз. А потому что я установил такие правила договорённости с тобой. Играй.

Сбрасываются карты, и Полицейский проигрывает.

Туз. Пей. Ешь.

Полицейский. Не пристрелить – так отравить?

Туз. Ха! Тебе какая разница? Валеты около бака стерегут в любом случае!

Полицейский пьёт и ест через силу.

Туз. Смелее. Смелее. Это самый обычный вишнёвый сок. Но он усиливает вашу человеческую глупость. Потому что вишня цветёт в самые майские холода – и постоянно в дурацкой надежде, что кто-то согреет её красоту ответной любовью! Она ждёт эту любовь и верит, что тёплые чувства – существуют! (Пауза.) А ты кушай кролика, кушай. Он покорность воспитывает. Чтобы Валетам, Королям и тем более Тузам вопросов не задавали. И не сомневались, что они могут установить свои правила порядка и понимания.

Полицейский смотрит на Туза.

Туз. Так был ли город?

Полицейский. Был.

Туз. Была ли в нём жизнь?

Полицейский. Была.

Туз. Но то была песочница!

Полицейский. Нет! Это была могильная ограда огромного города! Там дети по обыкновению играли на костях ушедших.

Туз. Почему ты так уверен?

Полицейский. Потому что, видимо, уши должны подчинить себе глаза…

Туз. Неплохо. (Пауза.) Вот теперь смотри.

Уже пустой стакан медленно наполняется соком в обратном движении, а могилка из мясных кусочков снова на тарелке вырастает сама по себе.

Туз (показывая на сок). Что это?

Полицейский. Это моя глупость.

Туз. А это?

Полицейский (обречённо). Это моё кладбище. К которому я покорно иду. Ведь я должен верить в то, что спасает именно в эту секунду.

Туз (кричит). Ещё колоду! Так что спасёт тебя именно в эту секунду?

Полицейский. Игра с тобой…

Туз. Мечите карты!

Карты Полицейскому попадаются самые лучшие, но он проигрывает.

Полицейский. Как же так? Я же верил! Я был именно в эту секунду и именно в этих обстоятельствах! И карты были другие!

Туз (хохочет). Конечно! Да ещё какие – самые старшие! Так что же?

Полицейский молчит.

Туз. А вот что. Это я – пожелал изменить договорённость с тобой. А ты – должен был увидеть всё по-другому. Ясно?

Полицейский (внезапно с вызовом). Нет!

Туз. Чего неясного? Кто желал в песочнице видеть город? Кто объявил игру, лишь немного пошарив рукой в песке? Сейчас у меня – сок, завтра – гуашь, послезавтра – и тем паче кровь. (Показывает надгробие из кусочков мяса.) Это надгробие. Захочу сказать: портрет, картина, здание – изволь верить! Я – так хочу! Потому что я – Крысиный Туз, а ты Хомяковый Однолап! Я – создаю, а ты – обязан понять! Уводите!

Полицейский встаёт, однако натыкается на Валетов, преграждающих ему дорогу. У одного в руке – стамеска, у другого – тарелка и чистая салфетка.

Туз. У нас бесплатно не обедают.

Слуги берут Полицейского за локоть, придвигают вплотную к запястью наручные часы и бескровно соскабливают прямоугольный кусочек кожи: точь-в-точь как один из тех, что был на тарелке, имитировавшей могилу. Полицейский теряет сознание.

Предполагаемое место съёмки – Банковский переулок рано утром (Санкт-Петербург).

Со стеклянным взглядом Полицейский идёт по пустынному переулку вниз, к арке, за которой видна набережная и река. Идёт чёрство, ноги скрипят так же, как скрипели качели. Вдруг за спиной слышатся частые шаги. Полицейский оборачивается и вздрагивает: его нагоняет Человек в Строгом Костюме, но уже без ленточки.

Полицейский. Опять – вы?

Человек в Строгом Костюме. Возможно. Где ведь только не встретишься, если… призадуматься… Хотя с вами мы вряд ли знакомы. Я впервые в городе. И скоро уезжаю. Вот, кстати, хотел узнать – который час? На вокзал тороплюсь…

Полицейский обнажает руку с часами. Проступает прямоугольник соскоблённой кожи.

Полицейский. Половина четвёртого утра… если вообще можно верить… этим часам… или мне…

Человек в Строгом Костюме. Можно.

Человек в Строгом Костюме подстраивает часы, обнажая у запястья такой же в точности прямоугольник соскоблённой кожи. Полицейский застывает, но Человек в Строгом Костюме уже спешит, гулко цокая каблуками, вниз по улочке, к арке, исчезает на последних словах той же декламации: